На Элиссон Гросс посмотреть- то страшно –
Лютая ведьма Элиссон Гросс
Она меня заманила в башню
А может нечистый туда занес…

 

Кто не слышал этого знаменитого английского стиха? Однако, не режет ли слух «Элиссон Гросс»? Да и не много ли нелогичностей: зачем обладающей столь большим «арсеналом» возможностей ведьме (которая может превращать людей в животных!) пытаться тупо соблазнить автора стиха? Разве она не понимает, что ее внешний вид (как его описывает автор) этому препятствует? Зачем махать перед его носом безделушками? Разве она не может (при ее то способностях!) затуманить его сознание? Или воспользоваться приворотом (от зелий до гипноза?) Или просто использовать маску или косметику?

Или, может быть, автор пытался сказать что-то иное?

Полагаю, речь идет о хроновизите нашей Алисы в Англию, описание которого было облечено в некую «рамку» средневекового антуража. Рассмотрим это.

На Элиссон Гросс посмотреть- то страшно –
Лютая ведьма Элиссон Гросс

Взгляд на Алису Великую (А lison Gross ) действительно может потрясти (надеюсь, с этим никто спорить не будет?) Синонимом слова «лютая» ( ugliest – скорее «жуткая», «жутчайшая») вполне может являться «недобрая сильная» – т.е. в данном контексте обладающая большой силой. Таким образом, в стихе было бы неверно подразумевать, что Алиса плохо выглядит – нет, она потрясает, удивляет как и своим видом, так и сущностью. Называть Алису ведьмой тоже логично – («ведьма» – от слова «ведать»), а что ее уровень знаний и возможностей значительно превосходит уровень автора, думаю, не вызывает сомнений. То, что за технические достижения легко принять за чудеса (колдовство), говорить, думаю, тоже не надо. Т.е., первые две строчки следует понимать как:
«На Алису Великую боязно взглянуть -
Так велики ее возможности».

«Она меня заманила в башню» - под башней здесь может пониматься не сколько каланча, сколько укрепленное, необычное место. Логично было бы предположить, что автор говорит на доступном ему языке о некоем помещении, где он увидел что-то незнакомое, а потому страшное (Может быть, аппаратуру или машину времени). Ссылка на нечистого понятна – любопытство губит кота (вспомним Колю Наумова!), а чем оправдать любопытство? Посему и «заманила».

Посмотрим также, как это звучит в оригинале.

 

O Alison Gross that lives in yon tower…
The ugliest witch in the north country,
Has trysted me one day up to her bower,
And many fair speeches she made to me.  

Здесь окончательно все ясно. Находится где-то на севере (кстати, север был синонимом угрозы, т.е. это не обязательно географический север, а некая метафора, связанная с непонятным местом) некое помещение, куда автора пригласили и наговорили много приятного.

Также, заметим, что нигде нет указания на возраст Элисон. Мы слышим - «лютая ведьма» и представляем себе древнюю бабу-ягу с седыми волосами. Но, позвольте, почему? Например, тот же Булычев не стесняется называть ведьмой («Миллион приключений») ребенка лет 5!

She showed me a mantle of red scarlet,
With golden flowers and fringes fine…

Пурпурный плащ, как пламя, яркий
Она показывала, дразня.

Таак… что там говорит Jacob в «Билете…» о наградном красном комбинезоне? В оригинале, также, было поглаживание по голове ( She stroked my head and she combed my hair , - (ну как снова не вспомнить сцену с полумертвым Колей в заброшенном доме!). Логично предположить, что увидевшему научную аппаратуру и т.д. автору просто стало плохо – после чего наша героиня приводит его в чувство, потрепав по шевелюре. Но - обратите внимание, - плащ (да не плащ, а одеяние - a mantle!) в данном случае не является подарком. Это – часть ее гардероба. Она показывала – автор увидел. Не более!

 

Уж я не поскуплюсь на подарки
А ты, красавчик, люби меня.

Says, «If you will be my sweetheart so true,
This goodly gift it shall be thine».

 

Достаточно многозначимое выражение. Однако, скорее всего, это не призыв к физическому контакту, а оправдание автора перед самим собой после возникновения у него влюбленности в Алису, - как нам известно, большинство пострадавших от общения с ней вначале испытывали именно его. Также, следует иметь в виду, что в дословном переводе эта фраза звучит так: « Если ты будешь моим любимым так правдиво (искренне), этот хороший (добрый) подарок будет твоим". Правда, это не призыв к интиму (приказ «Люби меня?»). Кроме того, не произноситься слово « love », а используется « sweetheart » (сладкое сердце? добрые отношения?). Я бы перевел это как: «Веди себя действительно хорошо и получишь презент». Кстати, нигде нет указания, что это за презент. Автор видит различные вещи, описывая их как житель средневековья:

 

Она принесла золотую чашу,
Сияла чаша при свете дня.  

She swowed me a cup of the good red gold,
Well set with jewels so fair to see;

 

Итак, сосуд хорошего красного золота, в котором алмазы…. Переводчик стыдливо не пишет про алмазы, но предмет с блестящими минералами внутри, кои сверкают, нам-то очень хорошо знаком, не так ли? Логично предположить, что только что очнувшемуся после обморока человеку, который, скорее всего, отбивается руками и ногами от непонятных вещей, просто говорят, чтобы он вел себя прилично – (ну и как ребенку, что-то предлагают взамен). Однако, речь несчастного скомкана, не понятно, что у него в голове…

 

- Прочь, ведьма, убирайся прочь!  

Да тут впору санитаров вызывать! Не удивительно, если Алиса пытается прочитать мысли несчастного с помощью миелофона…. Читаем далее:

 

Она бормотала лихие слова,
Она кружилась быстрей, быстрей -
И вот помутилась моя голова,
Я к ведьме шагнул и упал перед ней.
Трижды она повернулась кругом
И протрубила в зеленый рог.
Клялась Луной, что покончит со мной,
Как только выйду я за порог.

 

Итак! По моему, ключевые слова – это «лихие». Как бы воспринял житель 15 века выражение «Текущая коньюнктура такова, что лемма Петрова и эффект Торвальдсона приводят к невозможности нашей дальнейшей деятельности в данном хронопотоке?» Уж очень прохоже на чернокнижное заклятие…

 

She's turned her right and round about,
And thrice she blew on a grass-green horn;
And she swore by the moon and the stars above
That she'd make me rue the day I was born.

 

Итак, Алиса видит, что автор невменяем…. Возможно ему нужна медицинская помощь. Естественно, тут закружишься – забегаешься ( She ' s turned her right and round about , - т.е. она метнулась туда и сюда). Как работает медицинская техника 22 века, сказать трудно (но! красный крест – зеленый полумесяц (grass - green horn) говорит сам за себя)… но вот касаемо, что «…как только выйду я за порог». Скорее всего, это было предупреждение, что в таком состоянии автору лучше полежать, а не бежать сломя голову… Но автор не слушает, а делает шаг и падает….

 

И сделался я безобразным червем,
По ветке дубовой ползаю я…

She's turned me into an ugly worm,
And made me toddle about the tree;

 

Есть основание полагать, здесь автор говорит не сколько об изменении своего физического облика, что маловероятно, сколько о душевной травме. «Я – червь…». Вследствие общения с Алисой (через миелофон или нет, не знаю) автор получает жуткий психологический удар: эмпатический, на уровне подсознания, перемещающий его в «живые мертвецы» (ты живешь в прошлом относительно настоящего; как следствие, «вечная» зависть («Алиса, я больше тебя не увижу» (с) Jacob ). Если уж и современного человека Алиса так выбивает из колеи, что же взять со средневекового? Ощущение «червеобразности» перед Алисой очень знакомо и в наши дни.

 

Она меня чешет серебряным гребнем
И проливает потоки слез,
Но лучше карабкаться по деревьям,
Чем целоваться с Элисон Гросс! -
Прочь, ведьма, убирайся прочь!
Других на удочку лови!

 

Автор делает совершенно справедливый вывод – встречи с Алисой гибельны для сознания большинства людей.

 

But before I'd have kissed with Alison Gross,
I'd sooner have toddled about the tree.

 

Обратим внимание – «чем целоваться» - употреблено не как данность (как будто вам предлагали!), а как сравнение. Но окончание стиха вообще не переведено на русский. Именно эти два куплета очень значительны:

 

But as it fell out, on last Hallowe'en,
When the Fairy Court came riding by,
The Queen lighted down on a flowery bank,
Not far from the tree where I used to lie.  

She took me up in her milk-white hand,
And she's stroked me three times over her knee;
She changed me again to my own proper shape,
And no more I toddle about the tree.

 

То есть, пришла некая дама, дотронулась белой рученькой до несчастного, и стал он, кем был… Так и хочеться закончить повесть: «Полина Метелкина, в связи с очередным конфузом А.С. была вынуждена отправиться в прошлое и провести психокоррекцию пострадавшим.»

 

Dixi .

 

Таким образом, после анализа данного стихотворения, мы можем констатировать, что повести «Драконозавр» и/или «Принцы в башне», скорее всего, действительно имеют историческую основу.