12 ноября этого года, в день памяти Ролана Быкова, Фонд его имени представит публике книгу "И дольше века длится детство" из серии "Говорят мастера детского кино". Сборник интервью и статей режиссеров, в чьем творчестве воплощались темы детства, был издан в 1995 году, но до сих пор не поступал в продажу. Оказывается, не только фильмы годами лежат "на полке", но и книги... Один из замечательных мастеров детского кино Павел Арсенов, не дождался выхода в свет своего интервью, подготовленного для этого издания. Он ушел из жизни 12 августа этого года. Публикуя (с сокращениями) его текст, мы отдаем дань памяти Арсенову и Быкову.

Мне кажется, каждый человек, любой из нас, до совершеннолетия как бы проживает всю свою жизнь, самое великое в ней. Получает самые сильные эмоциональные впечатления. Да что там жизнь - целые эпохи "вмещает" в себя этот возраст! Потом... Потом эмоции выплескиваются у кого во что, например, в творчество. А какую роль играло в детстве кино! Если бы не оно, не "Василиса Прекрасная" (я двадцать раз смотрел картину и каждый раз меня просто трясло, так переживал!), возможно, и в моей жизни все было бы иначе. Не было бы ни ВГИКа, ни работы на студии Горького, куда мы пришли в 1964 году вместе с Григорьевыми Ренитой и Юрой, Марком Осепьяном, Павлом Любимовым (кстати, за год до нашего прихода, в 1963 г., киностудия и была названа студией детских и юношеских фильмов). И было бы ли вообще детское кино?!
Нередко знакомые, друзья меня спрашивают: "Ну, зачем оно тебе нужно - это детское кино? Когда ты займешься уже серьезным делом?"
Понятно, конечно, времена меняются. И кино в наши дни практически перестало быть "самым важным из искусств", - увы, и без всякой иронии. Первое место в обществе занимает сегодня телевидение. Оно - основное средство массовой пропаганды и для демократов, и для консерваторов, которые никак не могут поделить власть. Все мы помним, как телевизионная башня родного "Останкино" стояла в окружении настоящих боевых танков. Да, политика есть политика, но вот только ведь и дети тоже втянуты в бесконечные споры взрослых, в которых сметается так много ценного, поистине человеческого. Уважение и почитание старших, любовь к матери, отцу своему, любовь к Отечеству - это ли не главное?! Вот чему, уверен, надо всегда быть верным, независимо ни от каких обстоятельств, политических ситуаций и государственных устройств. А наши дети сегодня опять становятся под "знамя" кто Ельцина, кто Руцкого. Но ведь это уже все пройденное: были уже и Ленин, и Сталин, и... Пора бы, наконец, понять, что красные или синие галстуки на груди - суть-то от этого не меняется. Нельзя видеть в ребенке яблоко раздора. Растаскивать его в разные стороны, как это делается сегодня. Того и глядишь, скоро без "рук" и "ног" останется юное создание, а то еще и "уши отрежут" и будет тогда одна культя...

Есть на студии Горького такие товарищи, по мнению которых не мешало бы отказаться от названия "Киностудия детских и юношеских фильмов" и начать просто снимать "нормальные" фильмы. "Какое там детское кино", - бурлят "перестройщики", - "когда вокруг такое происходит!" А что, собственно, происходит?
Встает каждый день солнышко... Просыпается все человечество. И одни для всех на Земле вечные истины, никому не дано их отменить: "не убий, не укради, не прелюбодействуй, чти отца своего..." Открывать эти истины нашим детям - в этом основная задача искусства для детей и, конечно же, детского кино.
Что касается меня, заработать себе на хлеб, в общем-то, я бы смог и без работы в кино. Я неплохой парикмахер, с удовольствием занимаюсь резьбой по дереву; да и мало ли что можно еще делать! Но! Более серьезной работы для себя, чем снимать фильмы для детей, я не знаю и считаю, что это самое святое - воспитывать и учить наших детей Высокому, Вечному, Доброму. И делать это нужно во имя нашего будущего. А иначе...

Помните один из рассказов Толстого о крестьянской семье, в которой дед все бил и бил посуду, а его все ругали да укоряли. Потом посадили деда за занавесочку и дали ему для "жизни" деревянную посуду. И вот однажды, вернувшись домой, видят родители, как их любимый сыночек вырезает деревянные ложечки. Поначалу обрадовались мать с отцом: сынок при деле. Похвалили, а сыночек и говорит, - когда вы состаритесь, я вас с этих вот ложечек кормить буду. Тогда родители и спохватились: деда из-за занавесочки выпустили. Слава тебе, Господи, поняли!
Вот не помешало бы поучиться у классика нашим господам хорошим, с "легкой руки" которых на телевидении растиражирована актуальная реклама: "Я вот такая миллионерша! У меня вот такой миллион", - задорно твердит девчушка с щербатыми зубками. И никому в голову не придет, что может случиться так - вырастет девочка, вставит себе в дорогой клинике за миллион роскошные зубки, да ими же, чего доброго, и перегрызет горло собственному папаше. Ведь капитализм, рынок, скажет, а законы рынка жестоки. Так-то.
А вот мальчик, в исполнении которого я впервые услышал по телевидению песню "Прекрасное далеко" (тогда я только начинал работу над фильмом "Гостья из будущего") - другой. Я уверен, что душа этого ребенка во многом спасена. По крайней мере, что бы ни случилось с этим мальчиком - он не станет мстить своим обидчикам. Это можно было понять сразу, как только зазвучал его нежный, тонкий, искренний, чистый голос.
Песня "Прекрасное далеко" вошла в мой фильм "Гостья из будущего" и, как мне кажется, сыграла в нем заметную роль. И представьте, каково было мое удивление, когда я слышал от своих коллег буквально следующее: "Ну, Арсенов, учудил ты со своим "прекрасным далеко, не будь ко мне жестоко". Но я, как и прежде, убежден - дети должны верить в будущее. И это главное. А не та крутая правда жизни с постоянно разоблачающими действительность историями о плохих преподавательницах, мамах-наркоманках, папах-ворах, с пьянством, развратом и черт-те с чем еще, что сегодня обрушилось лавиной на головы наших детей с кино- и телеэкранов. Какая уж вера в будущее?!!
Но вдумайтесь только, кто же нам дал такое право говорить, что жизнь - это дно? Кто?! Мы же тем самым только развращаем человека с малолетства. Разве что-то становится от этой правды лучше в самой жизни?!
Перечитайте еще раз Федора Достоевского. Я не так давно это сделал и обнаружил поразительную вещь. Я открыл для себя писателя веселого, но веселость эта - человека настрадавшегося. Раньше я много думал, как так получается у Достоевского - до бездны человеческой доходит и сам из нее выбирается и других не пачкает. Сейчас понимаю: спасла его вера, которую всю свою жизнь писатель мучительно искал и утверждал в себе - вера в человека и любовь к нему. По Достоевскому, жизнь - это родник. И что интересно, родник этот лежит на дне болота. Представляете, болота - хранители родников. Поэтому-то их нельзя осушать. Признаться, я и сам не так давно это узнал. И вот о чем подумал: многие из нас, неустанно твердя: "Жизнь - это болото", просто не понимают, что за этой топкой, мутной, непросматриваемой жидкостью - настоящая живая вода. А это так важно знать, если мы хотим, чтобы наши дети любили жизнь, все самое доброе и красивое, что в ней есть. Собственно, для этого мы и работаем, для этого и снимаем свои фильмы.
Я стараюсь как можно больше общаться с детьми. У них удивительное чутье: дети мгновенно понимают, где хорошее, а где плохое; когда искренне, когда - нет. Я понял, что с детьми надо разговаривать "без дураков". Казалось бы, такие простые вещи, ну, кто этого не знает, и, тем не менее, очень часто приходится слышать: "Ну, как с ними наладить контакт?" А, в общем-то, все зависит от нас самих. Ведь стоит только на минуту окунуться в прошлое, в свое детство, вспомнить себя ребенком - уверен, сможешь понять свое дитя. Нам же чаще всего не хватает времени. Мы не внимательны ни к себе, ни к нашим детям. То и дело занимаемся искуплением грехов предыдущего поколения, а подумать о новом, сегодняшнем, подрастающем - нам некогда. А кроме того, еще и "нервные клетки не восстанавливаются", как известно. Только вот как я это понимаю: я берегу твои нервы, а ты - мои. И если существует, как мне кажется, такой баланс в отношениях между взрослыми и детьми - тогда-то и можно рассчитывать на понимание.
Другое дело, что взаимобережное отношение друг к другу не рождается на пустом месте. Прежде надо "вложить" в ребенка: помочь, подсказать, научить. Как? А все опять очень просто - своим примером. То, что мы - родители, педагоги, литераторы, люди искусства - говорим детям, должно полностью соответствовать, быть, что ли, один к одному с тем, что мы делаем. "Давайте, дети, быть честными", - учим мы. Значит, и самим надо быть честными. Или, к примеру, как можно снимать фильм-сказку для детей (а в сказках, все знают, добро всегда побеждает зло) - без веры в победу Добра?! А настоящая победа - она ведь не в том, что кто-то тебя обидел и вскоре обидчику на голову свалился кирпич, нет. Добро - вне личной жизни, оно не зависит ни от каких обстоятельств и желаний. Добро - или есть, или его нет. Это как "живая вода", а такая существует в природе. Она настолько чистая и прозрачная, что пропускает сквозь себя свет. Люди назвали ее "живой". Эта вода мгновенно утоляет жажду. Сделаешь глоток и чувствуешь, как все в тебе наполняется невидимой радостью, ты как будто снова родился на свет. Когда я был ребенком, у нас в Тбилиси, в домах прямо из кранов текла такая вода. Ее "вели" из знаменитого озера Алазань. С тех пор, со времен детства, никогда больше в своей жизни я не пил такой необыкновенно вкусной, чудотворной, поистине волшебной воды.
Вот почему я очень люблю сказки - в каждой из них есть образ "живой" воды. И хотя бывают сказки и грустные, как "Король-Олень" Гоцци, но все равно они несут в себе свет, тепло, доброту. Именно к этому я стремился, когда по "Королю-Оленю" снимал свой фильм. Однако в процессе работы над картиной не все сразу складывалось. Признаться, я просто не понимаю многих своих коллег, которые говорят, что от начала и до конца знают, как снимать. У меня происходит по-другому: кажется, все просчитано, накануне съемок отчетливо представляю, что буду делать на площадке, и вдруг в какой-то момент появляется новая деталь и меняет все дело. Решения нет, как будто его и не было никогда. А ведь "Короля-Оленя", именно эту картину, я вообще почти полностью зарисовал еще в подготовительном периоде. (Самое трудное для режиссера - донести до творческой группы свой замысел в целом. Я считаю, что с помощью рисунков намного легче разговаривать с актерами, оператором, художником. Каждый из них на своем пути может что-то к фильму прибавить или сделать наоборот. Рисунки дают возможность понять друг друга без слов. И когда это происходит, я счастлив и радуюсь вместе со всеми как благодарный ребенок).
И тем не менее многие эпизоды рождались нелегко и особенно - сцена охоты. Ну, представьте, как можно такое снять, ведь надо было убить живое существо! А есть ли на свете такая цель, ради которой можно это сделать?! Даже если животное, так или иначе, но все равно будет на бойне?! Нет, нет и еще раз - нет! Убить живое - грех. Но нередко и такое случается, хотя и делается это под прикрытием "высоких" целей. Скажем, есть такая небезызвестная история о съемках одной из престижных презентаций.
На ней присутствовали женщины в элегантных вечерних туалетах, мужчины в костюмах от Диора. Все они важно беседовали на самые серьезные темы. Говорили о войнах; о людях, которые безвинно сегодня гибнут; о крупных катастрофах и кризисах современного мира. А тем временем на глазах достопочтенной публики зажаривали молоденького, розовенького, обаятельного поросеночка. Понимаете, на вертеле крутили настоящую хрюшу с глазками, ушками, лапками. А потом убиенную стали аккуратно, ножичком и вилочкой разделывать на части эти же самые дамы и господа. А камеры все снимали, снимали и снимали! Оказывается, и такое возможно в современном цивилизованном обществе. Но, слава Богу, люди все разные. Другой человек - ты его хоть самого убей, но он никого не убьет, муху не тронет. Ему это НЕ ДАНО!
...Прокрутив немало вариантов, охоту в "Короле-Олене" в результате мы сняли. И все было и в самом деле как на охоте: лошади, собаки, погоня, стрельба со стрелами, олени. И кровь на картине, портрете поверженного Оленя. А самое главное было потом, когда фильм вышел на экраны, и я увидел, как ребята откликнулись на эту все-таки грустную сказку. Я читал школьные сочинения. И вот что написал один мальчик: "Я плакал, хотя и знал, что на самом деле олень остался живым. Режиссер мог убить его, но не сделал этого. Зачем? Я и так все понял".
Я очень хочу, чтобы дети поняли и мой новый фильм - сказку "Волшебник Изумрудного города". Хочу, чтобы посмотрев картину, ребенок пришел домой и сказал: "Мама, какая ты у меня красивая и добрая, как волшебница". Хочу, чтобы наша киносказка получилась ласковой и детям от нее стало ласково. Чтобы они полюбили Ингу, которую играет девочка Катенька с удивительными, как блюдечки, глазками - синими-синими - и с таким доверчивым взглядом, что ее все время хочется защитить. А самое главное в этой сказке - совсем, кажется, простая мысль, которая, думаю, многих, как и меня, неустанно волнует... 
И рай, и ад - все в нас самих. Надо только уметь вслушиваться в себя: что же там внутри происходит, как оно, сердце, бьется? Я не об этом, не о возрастных проблемах, а обо всех нас. О том, что каждый человек должен постигать себя самого на протяжении всей жизни. И это осмысление начинается уже с детства, с того самого момента, когда ребенок впервые пытается понять "что такое хорошо и что такое плохо". Только маленькому человеку надо помочь найти свой, собственный ответ на этот не такой простой вопрос. А их впереди еще будет так много, но отвечать придется уже самому. 
И я вот, размышляя, задаю нам всем один вопрос:
"Что значит быть самим собой?"... Наверное, прежде всего, надо СТАТЬ САМИМ СОБОЙ. У каждого человека должна быть своя неповторимая жизнь, а не чужая, которую мы порой проживаем. Потому что нам все не хватает времени - остановиться и подумать о чем-то очень важном. Все бегут, и ты бежишь, и в суете не понимаешь - там не твое, тебе совсем в другую сторону. А вот бы стать как пень на одном месте и осмотреться. А потом уже и бежать, но знать, для чего ты это делаешь. И пусть все вокруг говорят: "Вот чудак! Стоял, стоял и вдруг рванул". А ты побежал туда, потому что тебе что-то внутри подсказало. И здесь нет никакой мистики. Так, я думаю, оно бывает и в творчестве. Так - и в самой жизни.